* * * * *
Киты-долгожители и навязчивые дельфины
Прошлогодняя моральная паника, связанная с «суицидальными группами» Вконтакте, привела к скандалам в семьях, истерике в школах, ужесточению законов, но не уменьшила количества подростковых самоубийств.
«Не знал я тогда ничего про эти сраные группы, я подумал, Марина с ума сошла, про каких-то китов орала», — говорит шестнадцатилетний житель Владимира Руслан. Его 55-летняя тетя Марина, многолетний преданный читатель «Новой газеты», два года назад впечатлилась статьей Галины Мурсалиевой о «суицидальных группах» во Вконтакте. По ее мнению, «опасность из этой вашей сети интернет» растет с каждым годом, но никаких серьезных мер никто не принимает. «Власть я не люблю, протестовала тут против их придумки с пенсией, но у них есть толковые ребята», — рассуждает женщина. По ее словам, поименно вспомнить «толковых ребят» Марина не может, но имеет в виду тех, кто «теперь следит за интернетом».
У Марины нет своих детей, так что всю силу ее негодования испытал на себе племянник. Она встретила племянника после школы и провела воспитательную беседу, что он слишком много времени проводит за компьютером и сидит в группах, которые подталкивают «таких детей» к самоубийству. Руслан свою вину не признавал, но чем больше он убеждал тетю, что не знает ни о каких группах, тем больше женщина заводилась. «Пойду с твоим отцом говорить, мы уж примем меры!» — рявкнула она на прощание и ушла. Руслан создал себе новый аккаунт в социальной сети, и как раз вовремя: отец заявил, что он совместно с Мариной обыскал комнату и компьютер сына, и, хоть ничего и не нашел, компьютер теперь можно будет использовать только для учебы, так что стоять он будет в гостиной — на виду у взрослых.
Руслан пытался поговорить с отцом, но тот заявил, что уже принял решение. В семье мальчику поверила только мама Дарья, но не смогла убедить второго родителя в том, что статья в газете — не повод лишать ребенка личного пространства. «Она всегда была слишком мягкотелой, — считает Марина. — Но что с нее взять, она и прессу-то не читает, про “Новую” услышала от меня, никакого критического мышления, вот сразу Руслану и поверила».
«Я, конечно, не специалист, но я не верю, что ребенок, даже впечатлительный, если у него все хорошо в жизни, пойдет себя убивать просто потому, что так кто-то сказал. Зачем ему это?» — неуверенно начинает объяснять свою позицию Дарья. Дарья невысокая шатенка под сорок и обладательница тихого приятного голоса. Она аккуратно подбирает слова, стараясь не критиковать ни мужа, ни его сестру. Дарья — филолог по образованию, до замужества работала корректором, а после свадьбы муж сказал, что обеспечивать семью будет сам. Давать интервью Coda муж отказался и жене не велел, но Дарья все же решилась: «Я все еще верю Руслану и не хочу, чтобы со стороны выглядело так, как будто он один против всех был. Он не один», — объясняет Дарья. Руслан говорит, что в семье так всегда было: последнее слово за папой. «И очень часто это слово “Даша, да что ты понимаешь”. А мама побольше некоторых понимает», — злится молодой человек. На следующий год Руслан собирается поступать в один из московских ВУЗов, начать работать и купить маме смартфон, чтобы общаться с ней без надзора папы.
* *
«Синие киты» — интернет-феномен, который стали активно обсуждать в соцсетях после статьи в «Новой газете», опубликованной в мае 2016 года. В статье рассказывалось о закрытых группах во «ВКонтакте», где подростки становились участниками некой «игры». Хэштеги #синийкит, #синий и #явигре были популярны не только в России, но и в Киргизии и Казахстане. Посты с такими тегами, как правило, сопровождались специфическими стихами:
Синий дом, что стоит на волнах 🌊
Синий кит, что плывет в облаках ☁️
Забирай меня, кит, к себе 🐳
Я жду инструкций. Я готова к игре. 🐋
Хэштеги — способ сообщить о желании принять участие в игре. После этого с участником связывались некие «кураторы» и давали «задания». Из заданий чаще всего упоминались просьба вырезать лезвием на руке рисунок. Предполагается, что через 50 дней игрок должен покончить с собой. Тем, кто хочет выйти из «игры», якобы угрожали расправой с семьей.
После публикации в «Новой газете» спор о том, стоит ли всерьез относиться к «суицидальным пабликам», длился несколько недель. Версий о происхождении игры было множество. Например, директор «Центра исследований легитимности и политического протеста» Евгений Венедиктов говорил о возможной причастности западных спецслужб, а менеджер по интернет-маркетингу компании «Мегафон» Антон Елизаров утверждал, что за созданием групп стоят украинские националисты.
В середине февраля 2017 года в России снова заговорили о «группах смерти». Количество запросов в Google и Yandex, посвященных «Китам» резко увеличилось в начале февраля, а Следственный комитет нашел след «суицидальных пабликов» в нескольких делах о попытках самоубийств.
Пик интереса к синим китам пришелся на февраль-март 2017 года
К 2018 году практически все забыли о «китах». Федеральные СМИ упоминают проблему в заметках о том, что очередной куратор отсидел свой срок, «хоть на суде и не доказали, что довел кого-то до смерти», достаточно было того, что «куратор» администрировал подозрительную, с точки зрения суда, группу. Следственный комитет вспоминает о «группах смерти», лишь когда представители ведомства вносят предложение «упразднить анонимность» в интернете, якобы чтобы уменьшить число самоубийств и попыток суицида среди несовершеннолетних.
Но в 2016-2017 годах противодействие непонятному, но пугающему явлению было колоссальным. Соцсети и некоторые другие интернет-сервисы решили перестраховаться и начали борьбу со странной подростковой игрой. «ВКонтакте» блокировал «суицидальные» группы, перенаправляя тех, кто пытался туда попасть, на страницу службы психологической помощи подросткам «Твоя территория». Популярные хэштеги блокировались (что, впрочем, не мешало желающим сразу же создавать новые). В Instagram заявили, что «внимательно изучают хэштеги и аккаунты по этой теме и предпримут соответствующие меры по удалению контента, который нарушает правила сообщества». TheQuestion перенаправлял пользователей из поиска на страницу со словами поддержки и телефонами психологической помощи. Бороться пытались и обычные пользователи, распространяя по популярным хэштегам призывы не участвовать в «игре». Они также создали множество групп противодействия «Синим китам». Символом этих групп стал белый дельфин, а призывы не участвовать в «игре» часто были такими же стихотворными, как и призывы к участию:
Я не кит я дельфин🐬
А ты кит🐋
Ты идёшь с китами играть🎮
50 заданий будешь выполнять5⃣0⃣
Резать руки в форме кита🔪
Но маму вспомни и представь её глаза👀
Сейчас в самой многочисленной такой группе меньше полутора тысяч человек, новых публикаций там давно не появлялось. Coda удалось поговорить с активной участницей «дельфиньей» группы.
Алине сейчас 21. Она до сих пор уверена, что подросткам грозила и грозит до сих пор опасность, и уверена, что проблему не смогли решить: «Плохо, что тему по итогам забыли. Столько возмущались, но ничем не помогли, не оградили семьи от трагедий, — говорит Алина. — Я думаю, кураторы притихли в ВКонтакте на время. Нужно создать какую-то организацию, которая бы отслеживала в соцсетях всякие опасности».
Еще недавно Алина просила подростков не играть в странные игры во «ВКонтакте». По ее словам, она написала больше сотни сообщений, в которых убеждала разных людей не кончать жизнь самоубийством. Также девушка писала тем, кого считала «кураторами» и взывала к их совести.
«Меня действительно задела эта история. Моя тетя пыталась покончить с собой — наглоталась таблеток, еле откачали. Она нам так и не рассказала, зачем она это сделала. Моя мама очень тяжело это переживала, ее обидело, что тетя не обратилась за помощью», — рассказывает Алина.
Девушка хотела объяснить всем, какую боль «причиняют родным те, кто пытается закончить жизнь так». Алина согласилась показать переписки с теми, кто отвечал на сообщения Алины. Она сама признает, что большинство не отвечали вовсе. А большинство из тех, кто все же отвечал, грубили в ответ. «Многие еще пытались под дурачка косить, так им не хотелось обсуждать ничего со мной!» — возмущается девушка и показывает такие сообщения:
— Ну, привет, куратор.
— Ты о чем вообще?
— Мы оба знаем о чем я.
[на этом предполагаемый куратор внес Алину в черный список]
*
— Привет. Я знаю, что ты еще ребенок, и мало думаешь о маме. Но если ты что-то сделаешь с собой, это будет уже не исправить. […] И мама будет жить с этой болью, ты оставишь ее с этим на всю жизнь.
— Кто вы и почему вообще мне пишите?
— Я видела картинку с китом на твоей странице, не делай этого. Сейчас ты не понимаешь, но когда подрастешь поймешь.
— Я посмотрела твою страницу, ты всего на два года меня старше, во-1. Во-2, эту картинку я нарисовала сама еще давно, этому альбому не один год, дура. И последнее! Я люблю свою маму и ничего не собираюсь с собой делать.
— Я тебе не верю)).
[после этого школьница внесла Алину в черный список]
Но многие подростки и впрямь не слышали ничего про «суицидальные группы», пока некоторые взрослые не подняли шум. «Это, знаете, как с Навальным: пока в школы не стали приходить и рассказывать о том, какой он мудак, мы особо за ним и не следили», — рассказывает пятнадцатилетний Глеб. Молодой человек собирается стать социологом, поэтому еще в 2016 году, по горячим следам, провел в классе соцопрос: сколькие знают про китов что-то, выходящее за рамки уроков биологии. «Абсолютное зеро! Все узнали от меня, поржали», — рассказал Глеб.
Елизавета из Перми на момент выхода статьи в «Новой» была ровесницей Глеба. Девушка она колоритная: зеленые волосы, пирсинг в носу. В 2016 ей не повезло дважды: сначала она получила нагоняй от родителей за тайком сделанную татуировку, а через пару месяцев — за то, что на этой татуировке изображен кит. «А я вообще в контакте не сижу, у меня до сих пор только инстаграм», — рассказывает девушка.
* * *
Детский и подростковый врач-суицидолог Елена Вроно считает, что родителям подростков не стоит биться в истерике и допрашивать детей, рисуют ли они китов, после статьи «Группы смерти» в «Новой газете» о подростковых самоубийствах. Стоит просто получше присмотреться к своим детям и их поведению. «Насколько это возможно, родные должны иметь представление, что происходит с ребенком в жизни и в сети. Если какие-то группы вызывают тревогу, об этом, как минимум, стоит поговорить. Но усиленный контроль вызовет только тяжелое противодействие», — отмечает врач.
Елена Вроно называет три тревожных звоночка, на которые стоит в первую очередь стоит обращать внимание: резкое изменение поведения, нарушения сна и, как ни банально, резкий спад успеваемости в школе. Если ребенок всегда был активным и вдруг замкнулся в себе или, наоборот, внезапно из тихони превратился в самого оживлённого ребёнка; если он стал спать слишком много или, наоборот, почти не уделять время сну; если резко и без видимых причин потерял всякий интерес к учебе — это повод присмотреться. «Но если родители заметили какие-то изменения, это ни в коем случае ещё не значит, что ребенок планирует суицид! Просто повод присмотреться внимательнее», — отмечает Вроно.
Но, как ни печально, универсального решения проблемы нет. Важно говорить со своим ребенком, не бояться сложных тем, не бояться признать свою тревогу. «Если вы вдруг заметили что-то подобное у своего ребенка, то попробуйте спросить не “Что ты наделал?”, а сказать “Я ужасно встревожена” или “Я очень испуган”. Не обвиняйте его, а проявите беспокойство. Все боятся суицида, боятся “керченских стрелков”, но такие вещи вдруг не происходят».
* * *
Галине Михайловне 48 лет, 20 из которых она преподаёт в московской школе литературу. Она называет себя современным человеком и активным пользователем соцсетей, гордится тем, что нашла во «ВКонтакте» большинство своих учеников и отслеживает там их интересы. «Я даже создала группу по своему предмету, куда присылаю домашнее задание им и дополнительную литературу, чтобы они со своих телефонов могли читать», — рассказывает учительница. Галина Михайловна считает, что школьным учителям давно пора искать новые форматы работы с учениками. «Сейчас не только дети, но и взрослые не вылезают из телефонов: общение, развлечения, обучение чему-то новому — все переместилось туда, глупо это не замечать или ставить в вину только детям», — считает педагог.
Про «группы смерти» Галина Михайловна, как и многие, узнала пару лет назад из статьи «Новой газеты». «Меня это страшно испугало, и я кинулась проверять, не состоят ли мои ученики в каких-нибудь китовых группах», — признается женщина. На момент выхода статьи она была классным руководителем семиклассников, ее подопечными были как раз те, кого волна истерии в 2016-ом записала в группу риска. Не обнаружив через соцсети своих учеников их интереса к каким-либо морским жителям, Галина Михайловна решила провести классный час, посвященный проблеме.
«Моя старшая сестра — детский психолог, мы с ней расписали целый план этого классного часа, чтобы я не ляпнула и не испортила чего», — рассказывает Галина. Она всерьез опасалась, что дети откажутся говорить с ней про суицид и соцсети, скажут, что она ничего в них не понимает. Реакция на беседу оказалась неожиданно спокойной: «Те ребята, кто уже читал в новостях про группы, сказали, что удивлены такому вниманию “Китам”, назвали это чушью, нашлись даже те, кто ничего не слышал о подобном», — рассказала Галина Михайловна.
После этого учительница, по ее же словам, «оставила ребят в покое».
Она решила не привлекать лишний раз внимание детей к «группам смерти», но еще несколько месяцев иногда «мониторила» соцсети учеников на предмет наличия там «китов». А потом перестала делать и это. «Да, мы все много времени проводим в соцсетях, но внимание взрослых детям нужно в реальной жизни», — считает педагог.
Старшую сестру Галины Михайловны зовут Светлана. По ее мнению, взрослые часто не умеют, а еще чаще не хотят говорить с подростками уважительно, что вызывает не только раздражение, но и недоверие. «А при тотальном недоверии сложно выявить проблему, даже если она действительно есть», — объясняет Светлана. Она примирительно уточняет, что родители, конечно, всегда желают своим детям только добра, просто методы работы над этим добром выбирают не всегда верные.
«Когда я прочитала статью в “Новой”, у меня сразу появилось неприятное ощущение специально провоцируемой истерики», — делится Светлана. — «Поэтому я Гальке сразу сказала, что говорить с детьми надо как можно спокойнее, без заламывания рук, вздохов и обвинений, у детей и особенно подростков обычно стойкое неприятие подобных вещей».
* * *
Компьютер Руслана вот уже третий год стоит в гостиной, Руслан тихо ненавидит папу и мечтает спасти от него маму; Алина и вся ее семья не общается с тетей, так и не простив ей неудачную попытку суицида; количество самоубийств среди несовершеннолетних растет с 2014 года. Госдума приняла закон, внесенный вице-спикером Госдумы Яровой о «группах смерти» (не путать с «Пакетом Яровой»), согласно которому судить за склонение к самоубийству в интернете будут жестче, чем за доведение до суицида без интернета — и для этого даже не обязательно наличие жертвы и ее попытки покончить с собой, достаточно одной неосторожной фразы для уголовного дела по статье из разряда особо тяжких.
(источник)
Journal information