grigvas— Хотя порой мы делаем недостойные дела, мы всего лишь обороняемся. Это, я полагаю, тоже справедливо. Мы делаем недостойные дела, чтобы простые люди здесь и где угодно могли спать спокойно. Или это звучит слишком романтично? / Дж. Ле Карре, «Шпион, вернувшийся с холода»
– Не будет тебе счастья, – сказал перед смертью инквизитор Дитер фон Ридель, умирая на грязной улице. – Наши тебя найдут…
Хайнц Маршалль, его убийца, холодно улыбался:
– Не в этот раз. Ты этого уже не увидишь, но мои парни создадут симпатичную картинку пьяной драки, в ходе которой случайно пырнули ножом невинного человека. Кто ж знал, что это – инквизитор под прикрытием? У тех, кто будет расследовать твою смерть будут два подозреваемых, которые наперебой будут признаваться в содеянном. Знаешь почему?
Он тронул свой висок указательным пальцем.
– Вот моя способность. Моя сила. Внушение. Но, ты уже знал об этом, так ведь? Или подозревал? И это знание ты унесешь в могилу. И твой отчет мы также перехватили. Так что – умирай в отчаянии…
Умирающий странно на него смотрел – так что колдун – убийца со стажем, невольно отступил – пусть на шаг, но отступил. И тотчас, компенсируя миг слабости саданул ногой тому по ребрам. Тот даже не моргнул, глядя на него то ли с сочувствием, то ли с неким даже превосходством:
– Они всегда находят. Потому что вы… подонки… всегда лажаете. Всегда…
Зима в Шлезвиге окутана ледяными туманами. Сквозь белую пелену виднеются мутные разноцветные огоньки — усадьбы и замки местной знати. Издали иногда слышится пение — кто-то отмечал Chandeleur – день Сретения Господня. Их группа пролетала сквозь туман, как Дикая Охота, прорываясь сквозь разбитые дороги и утренний холод – на Киль. Город большой и старый, полный воспоминаний о славных временах викингов, здесь так легко затеряться. Вода в здешних бухтах черная, как чернила, кажется густой, тяжелой, блестит в свете луны зеленым, красным, желтым и белым. От реки и сырых камней тянет гнилью. Маршаллю нравились эти места. Остальным из его группы – не очень.
Браслав Мальгин, богемец из Праги, алхимик и неудачливый заклинатель, что-то крикнул, указывая на очередные огоньки. Хайнц придержал коня.
– Постоялый двор. Неплохо было бы отдохнуть.
– Верно. – Поддержал богемца Энрико да Кристофаро, итальянский ловкач, заядлый игрок, специалист по небольшим визуальным эффектам, помогающим ему с костями и картами. Привыкший к тёплому климату, в этих местах он все время мёрз.
Хайнц Маршалль оглядел остальных: Якоб Хартенштейн и Ольферт Рингельманн, оба немца, были похожи друг на друга, как братья: светловолосые и светлоглазые, хотя даже не были земляками: Якоб был родом как раз местных земель, а Ольферт родился в далекой Баварии. В ответ на вопросительный взгляд нанимателя и старшего подельника, они синхронно закивали. Шлезвигца колдун нанял из-за небольшого таланта к эмпатии – считывании человеческих эмоций. Баварец в их группе играл роль костолома, охранника и главной ударной силы. Были еще двое, но тех настиг тот проклятый конгрегат…
– Ладно. – Принял колдун решение. – Найдем подходящий трактир и отдохнем. Не слишком многолюдный!
Даже сейчас он должен был помнить о потенциальной погоне. Хотя всемогущество Конгрегации он искренне считал раздутым, осторожность никогда не мешала. Причем эта осторожность позволяла ему надувать и обманывать Конгрегацию при каждой встрече – то легко, как в случае с тем мошенничеством, так и тяжело – с трупом инквизитора…
Трактир назывался странно: «Kavka», то есть «Галка», по чешски, и выбрал его, соответственно, богемец. Представлял он собой добротное, крепкое здание, сложенное из крепких бревен, как с удовлетворением убедился колдун – хорошо проконопаченных. Это обещало отсутствие ветра и тепло от очага… а запахи с кухни гарантировали вкусную снедь. Прислужник – крепкий паренек лет двенадцати, помог им с лошадьми, дал пару советов, насчет заказов, получил за это мелкую монетку, и, блаженно улыбаясь, начал собирать мешки овса.
– Много сегодня посетителей? – Как бы между прочим спросил Маршалль, оглаживая шею своего жеребчика.
– Всего один. В эту пору людей мало ездит, дороги развезло – все ждут, когда грязь схватится, – словоохотливо сообщил конюшонок.
Прекрасно. И когда они входили в главный зал, на лицах всех были радостные, предвкушающие улыбки.
Внезапно улыбка Якоба Хартенштейна слетела с лица, как испуганная птица. Подрагивающей рукой он ткнул в единственного посетителя, сидевшего за самым близким к камину столом, уставленном кружками.
– Вы его видите?! Это ж он!
– Кто он? – Маршалль не мог пожаловаться на память, но этого человека он точно никогда не видел. Среднего роста, худощавый, лет около тридцати… Без особых примет. Без заметных шрамов. Темноволосый, темноглазый, гладко выбритый…
– Вы что не видите, что он держит в руке? – Возбужденно прошептал Хартенштейн, который в их компании отвечал еще и за разведку возможных целей для убийств и грабежей, и вообще собирал все возможные сведения о происходящем вокруг. – Книгу! Он читает книгу и пьет пиво! Это точно – он!!!
Маршалль раздраженно подумал, что подручного явно переклинивало. Мало ли что делают люди, по дороге, на отдыхе? Знаменитый инквизитор Курт Гессе, к примеру, играл в шахматы. Как только они это разузнали, то пару раз им удалось максимально удалиться от возможных опасностей, как только кто-то со шрамом на лице начинал расставлять фигурки…
А один раз им удалось провернуть великолепную аферу в весьма глухом уголке Империи, выдав себя за знаменитого инквизитора. Тогда им удалось использовать предмет его увлечения – шахматы, обманув местных ратманов и внушив всем, что они – специальная группа Конгрегации, занимающаяся расследованием, связанным, как со сверхсилами – вампирами, так и с обычной уголовщиной – подделкой серебряной монеты. Для прикрытия пришлось даже организовать игровой шахматный турнир для местной знати и наиболее богатых бюргеров… Как они веселились, внушая дремучим провинциалам, о великом будущем их городка… Безильштадт, что ли? Каковое будущее должно вырасти из этого турнира… Потом им пришлось все-таки быстро сматываться, прихватив городскую казну, но было весело!
– Вы оглупели что ли от этого тумана? – Якоб не отрывал взгляда от читателя. – Это ж Ульрах фон Кессельриг! Тот, кого трижды заказывали! Трижды Отмененный!
И тут Маршалль уже совсем иначе взглянул на молодого мужчину с книгой в одной руке и кружкой – в другой. Оценивающе взглянул.
Ульрах фон Кессельриг был своеобразной легендой среди людей (и не совсем людей), промышлявших грязными делами в сфере устранения своих ближних из мира людей за определенную плату. Редко, но бывало, что заказ на определенного человека внезапно отменяли, а заказчики выплачивали солидные отступные, чтобы сгладить горькую пилюлю тем, кто уже готовился цель исполнить. Фон Кессельриг запомнился, наверное, всем профессионалам и любителям Империи, поскольку его заказывали аж трижды. И трижды заказы отменяли, причем весьма поспешно, если не сказать – истерично. И все три раза за него обещали весьма приличные суммы… Так что даже среди самых тугодумных обитателей общественного дна и придонья утвердилось мнение, что что-то тут неладно…
И в самом деле – без особых примет, лет около тридцати, в качестве особой приметы: «любит читать, даже в трактирах пьет пиво и читает, отчего у местных выпивох обычно приключается головная болезнь, вызванная столкновением в их сознании противоборствующих представлений…».
Маршалль почувствовал привычный азарт. Интересно, отчего это не самого важного советника старшего сына герцога Саксонского так часто приговаривали к смерти? И – главное – отчего его миловали?
Из памяти он извлек только то, что советник помог княжичу укрепить свое положение и увеличить казну, а также – совершенно дикими привилегиями, которые ему были пожалованы.
Было интересно. А значит – вечер пройдет занимательно. Киль подождет.
Поведение фон Кессельрига кардинально отличалось от прочих случаев, когда им вот так, всей командой довелось приближаться к кому-то столь открыто. Люди склонны пугаться, даже если они невинны, как ангелы (ранее колдун использовал эпитет «как младенцы», но прослушав пару проповедей, с удивлением узнал, что оказывается некрещенные младенцы в Рай по этим диким христианским верованиям не попадают. Чего еще взять с христиан? Деньги – вот имя их Бога).
Фон Кессельриг встретил их как будто они были его родными братьями, и он был КРАЙНЕ рад их видеть:
– Боже мой, кого я вижу! Банда убийц по мою душу! Как давно такого не было и вот опять…
Он ощерился во весь рот и крикнул (рука Рингельманна инстинктивно опустилась на рукоять кинжала):
–Эй, хозяйка! Тринадцать кружек пива мне и моим новым друзьям!
– А почему тринадцать? – Спросил опешивший итальянец.
– Так вас пятеро. – Несколько нелогично ответил Ульрах фон Кессельриг, откладывая книгу. – По паре вам и три – мне. Только скажите вначале… Кто меня вам опять заказал? Герцог? Герцогиня? Или сам бургграф Годфрид решил убрать своего бывшего советника? Кто?
Маршалль дал знак своим подручным сесть и как бы окружить их необычного собеседника. На того их телодвижения впечатление не произвели.
– Мужики, я вам как на духу говорю – у вас есть еще шанс свернуть с этого порочного пути. Хуевая ваша затея, я вам скажу. Поверьте мне. Через три-четыре дня заказ отменят, вас золотом осыплют, и без всякого кровопролития.
Маршалль решил зайти издалека.
– А вот расскажи нам, мил человек, что ты за птица такая, что тебя аж трижды заказывали? Кому дорогу перешел так рьяно? И скажи нам, отчего каждый раз заказ отменяют?
Он многозначительно тронул ножны своего клинка.
– Расскажешь – может и помилуем…
Ульрах презрительно (презрительно!) окинул их взглядом, пожал плечами и присосался к принесенной красивой молодой женщиной кружке с отличным пивом. Опустошив ее, он вытер пену и выразительно рыгнул:
– Отчего не поговорить? Только, потом не жалуйтесь, парни, я вас предупредил…
Взяв новую кружку, он продолжил:
– Если вам так интересно, то первый раз меня заказали из-за одной девочки. Дворянки по имени Флора. Ха, забавно получается – все три раза меня заказывали из-за женского пола… Везет мне на них!
Ульрах мечтательно чему-то улыбнулся.
– И первой была Флора фон... Неважно. Ее родители сговорились о ее браке, ну я ей и помог сбежать – буквально из-под венца. Устроил ее в Нюрнберг, в булочную…
Его речь прервал стук кружки о стол. Красный от пива или негодования чех долго фыркал, подыскивая слова, и его обогнал сам Маршалль, понявший, что возмутило бывшего чешского родовитого паныча:
– Дворянку? В булочную? Не заврался ли ты с самого начала?
Но, фон Кессельриг не врал. Иначе эмпат Якоб не прошептал бы восхищенно:
– Он не врет!
– Не вру, – необычный советник прихлебнул еще пивка. – А с чего врать? Правду говорить легко и приятно… Да, дворянку устроил в булочную, на кухню. Просеивать муку и месить тесто. Будете на Рыночной площади – зайдите, булочная недалеко от башни с курантами. Если бываю, меня всегда бесплатно кормят свежими булочками. Объеденье…
– Но почему?..
– Вы бы видели, где выросла бедная девочка. Тогда бы не удивлялись ее желанию сбежать из этого гадюшника в любом направлении с максимальной скоростью. Но выходов у нее было ровно два. А в монастырь она не хотела. Зато с какой радостью она выбрала работу в булочной!
– Допустим, – кивнул итальянец да Кристофаро. – У нас в Италии тоже, девки – огонь! Тоже против родительского замысла могут куда угодно сбечь. Но кто тебя заказал? Несостоявшийся жених?
– Нет. Тот мигом утешился, нашел себе замену. А вот его старший брат серьезно отнесся к чести своей семьи. Парень был серьезным, удивительно хладнокровным для своей молодости. Жестокосердный. Заслужил прозвище – Гранитный камень, типа вместо сердца. Ха-ха, на самом-то деле – не камень, камешек… И решил стереть пятно… которое кто-то кроме него вообще бы не увидел. Потому что семейка – еще та. Нашел бедняжку, ужаснулся ее кухонному положению и предложил уже свои руку и сердце. Надо отдать нужное и девушке – она вежливо и почти не матерно объяснила ему, в каком красивом и богато украшенном гробе она видела все предложения о своей свадьбе в ближайшие пару-тройку лет. Парень выслушал… И устроил за ней слежку. А у меня, надо сказать, дурная привычка – я скрываться не умею.
Сидящие вокруг рассказчика убийцы понимающе рассмеялись. Ульрах отсалютовал им кружкой, и они дружно чокнулись. Посмотри со стороны – лучшие друзья.
– Заходил я туда регулярно пирожков пожрать, поговорить… Через три-четыре недели он меня вычислил и заказал. За четыреста талеров. За эту работу, если я правильно помню, взялись четверо, к моменту отзыва, уцелели двое.
Среди убийц прошла волна нервозности.
– Это ты их? – Спросил Ольферт. Его рука так и тянулась к рукояти ножа…
– Что вы. Мои руки чисты, – Ульрах предъявил им свои ладони. – Сами друг дружку поубивали, делиться не хотели.
Эмпат кивнул, и они вновь успокоились.
– Я парня нашел, поговорил, подобрал нужные аргументы… В нашем деле без хороших аргументов – никуда!
– В каком это деле? – бросил итальянец.
– Советническом, – спокойно ответил советник. – По-вашему – консильери. Так? Ну так вот, поговорили мы, он признал, что был неправ, отозвал заказ и я его устроил в Крестовый Поход. В Литву. На пару лет, успокоиться. Я не знаю иного лучшего способа успокоить своё сердце, привести в порядок нервы, найти равновесие в своей душе, чем Крестовый Поход. Представьте: кресты, кресты, вокруг одни кресты, мечей тяжелый лязг и запах мертвых тел…
– А девка?
– Девушка, будьте добры! Благородное происхождение ее никто не отменял. Флора обещала ждать, само собой – девичье сердце не камень. Как вернется – может снова просить стать его женой. Скорее всего она согласится – представьте, подъезжает на белом коне, в белой котте, с черным крестом, к булочной добрый рыцарь…
– Если литовцы его раньше не достанут! – заметил колдун. Разговоры о крестоносцах ему не были по нраву.
– Это – элемент Божьей воли, – согласно кивнула бывшая мишень вражды нынешнего крестоносца. – Как Он монетку подбросит – так и ляжет.
продолжение ==>
Journal information