Три драббла в одной обойме.
Название: Один раз — случайность, два — совпадение...
Автор: Мария Кантор
Беты: Мария Аль-Ради, Марина Рябушенко
Автор: Мария Кантор
Беты: Мария Аль-Ради, Марина Рябушенко
Размер: драббл, 964 слова
Пейринг/Персонажи: Курт Гессе, Бруно Хоффмайер
Жанр: юмор
Краткое содержание: однажды у Курта случился день рождения...
Сегодня Курт собирался выспаться, поскольку все интересное, что смогло найтись в местном архиве, он уже просмотрел, а начальство с какой-то стати велело нынче на службе не показываться, благо никаких незавершенных расследований не имелось, а текущее перекладывание бумажек могло совершаться и без участия особо уполномоченного следователя первого ранга. Если же паче чаяния случится нечто непредвиденное, его легко отыщут, в какой бы части невеликого города оный следователь ни находился.
Однако же пробудился он раньше предполагаемого от ощущения чужого присутствия. Незваного посетителя выдавало дыхание — тихое, спокойное и ровное в абсолютной тишине раннего утра.
Курт открыл глаза, все еще готовый мгновенно ухватить со стула пояс с оружием либо же полностью одеться и торопиться на службу, если незваный гость явился за этим; однако ничего подобного от него не потребовалось. На стуле у двери сидел Бруно и читал книгу.
— С каких пор мое скромное жилище превратилось в зал библиотеки? — недовольно поинтересовался Курт.
— И тебе доброе утро, — привычно пропустив шпильку мимо ушей, поприветствовал помощник.
— Если бы меня желали видеть на службе, — проговорил Курт, натягивая рубаху, — ты бы меня разбудил. А ты изображаешь сиделку у постели больного, ergo, не произошло ничего достаточно значимого, чтобы меня будить, но случилось нечто такое, что заставило тебя явиться сюда лично и сидеть, ожидая моего пробуждения; не оставить записку, не зайти позднее. Так в чем дело, Бруно?
— Ты прав, — покладисто кивнул Бруно. — Ничего важного или срочного не происходит, потому, увидев, что ты еще спишь, я решил просто подождать, пока ты проснешься. Тем более, что мне было чем себя занять, — помощник кивнул на книгу в своих руках.
— Зачем. Ты. Явился? — раздельно произнес Курт, постепенно закипая. Воистину, служба помощника следователя учит увиливать от ответов на вопросы не хуже, чем оные вопросы задавать и оные увиливания замечать.
— Тебе сегодня не нужно на службу, — покорно начал Бруно, — потому я и явился к тебе с утра, прежде чем ты отправишься куда-нибудь, чтобы предложить тебе одну вещь. Не пора ли тебе устроить себе день отдыха? Выспаться, никуда не мчаться, провести день в покое и праздности, размышлениях о чем-нибудь приятном… Да хоть в молитве или за чтением хорошей книги! — Помощник покосился на лежащий подле него пухлый том. — В общем, разгрузить мозг.
— Первое мне совершить уже не удалось, — покривился Курт. — Причем по твоей же милости. Что же касается остального… С чего такая забота?
— А почему бы и нет? — пожал плечами Бруно.
Курт поморщился.
— Бруно, недоговаривая и изворачиваясь, ты убедишь меня единственно в том, что лучше мне отказаться от всех твоих добрых советов разом и по отдельности. В последний раз спрашиваю: в чем дело? И если ты намереваешься хоть в чем-то меня убедить, советую ответить на мой вопрос. Лучше прямо и четко.
— Ну хорошо, — вздохнул помощник. — Чтобы стало понятнее, скажи, какой сегодня день?
— Пятнадцатое марта. Мой день рождения. Понятнее не стало, — дернул плечом Курт, стремительно теряя остатки терпения.
— Именно! — торжествующе воздел палец Бруно. — В прошлом году ты в этот день отравился предназначенным не тебе глювайном и чуть не погиб…
— И что? Не погиб же. Я десять раз за год чуть не гибну.
— …А в позапрошлом году в этот день тебя подцепила на крючок одна вдовая графиня…
— И я ее сжег! Что с того, Бруно? Ты предлагаешь мне сидеть затворником в четырех стенах, трясясь за свою жизнь?
— У тебя голова не болит? — ничуть не впечатлясь обрушенным на него напором, язвительно поинтересовался Бруно.
Курт лишь вопросительно поднял бровь, дозволяя помощнику развить свою мысль.
— Ты упорно не замечаешь тот факт, что в твой день рождения неприятности… фатального толка неприятности… имеют обыкновение находить тебя и валиться на голову. Как известно, один раз — случайность, два — совпадение, три… А потому я — с полного одобрения начальства — прошу тебя провести сегодняшний день дома, никуда не высовываясь и ни во что не влипая. Хотя бы ради эксперимента.
— Id est, вступил в сговор с начальством… А я-то гадал, отчего я так не нужен сегодня на службе.
— Собственно, книгу я принес тебе, — не дожидаясь следующих возражений, сообщил Бруно, протягивая Курту пухлый томик, который листал до того. –В подарок и в качестве легкого чтива, чтобы скоротать время. Это весьма занимательная история про одного святого отца с Британских островов, коий, отчаявшись найти справедливость у властей светских, самолично берется за расследование преступлений.
— О, Господи, — вздохнул Курт. — Давай сюда свою книгу. И если желаешь, чтобы я в самом деле не казал носа наружу, озаботься обедом и ужином.
Помощник кивнул и с облегченным вздохом удалился.
***
Когда спустя несколько часов Бруно возвратился, неся с собою снедь для обеда и ужина, Курта он застал в прихожей, полностью одетым, вооруженным и пышущим нетерпением.
— Самое время. Не придется разыскивать тебя по всему городу, — бросил он. — Где ты взял книгу?
— Эй, погоди… — оторопел Бруно. — Это ведь всего лишь вымышленная история. Шутка. Ты же не собираешься всерьез…
— За мной, — перебил Курт и прошел вглубь дома, даже не оглянувшись на помощника. На пороге занимаемой им комнаты господин следователь первого ранга остановился, распахнув дверь, и сделал шаг в сторону. — Нравится?
Комната носила очевидные следы поспешного обыска и напряженной борьбы. Все, что могло быть сдвинуто или опрокинуто, пребывало именно в таковом состоянии. А в довершение картины у распахнутого окна в луже крови остывал свежий труп прилично одетого мужчины.
— Матерь Божья, — оторопело проронил Бруно. И Курт краем сознания отметил, что еще год назад на этом месте помощник бы чертыхнулся. — Что здесь случилось?
— День рожденья отпраздновал, — покривился Курт. — Я вышел на несколько минут, а когда возвратился, этот молодчик листал мою книгу, а при виде меня бросился к окну. Я кинулся за ним и ухватил его. И лишь Божьим произволением пущенная с соседней крыши, по всей видимости, его подельником стрела угодила ему в глаз, а не мне в горло. Разумеется, я осмотрел крышу, но ожидаемо не нашел там никого и ничего. И поскольку один из тех, кого я мог бы расспросить, удрал, а второй теперь дает показания в преисподней, я повторяю свой вопрос: Бруно, где ты взял эту книгу?
— О, Господи… — пробормотал Бруно, обессиленно опускаясь на стул. — Все-таки закономерность.
Бета: 
aikr
aikrРазмер: драббл, 363 слова
Пейринг/Персонажи: Келлер, Альфред Хауэр, Курт Гессе
Жанр: юмор
Краткое содержание: Курт Гессе в очередной раз вызвал зондергруппу...
Никогда еще шарфюрер не был так близок к саботажу.
— Вы еще не выехали? — удивился встретившийся Келлеру в коридоре Хауэр. — Мнится мне, что на собственные похороны ты собирался бы быстрее. Время близится к полудню, твои парни только седлают коней, а ведь запрос пришел еще вчера вечером…
— А это значит, что в заваруху он влез еще вчера утром, — буркнул Келлер. — В крайнем случае сегодня ночью. Это же Гессе. Чтобы успеть ему помочь, выехать нужно прежде, чем он отправит запрос. А чтобы не получить ушат презрения и полсотни заданий, с которыми справится любой стражник — через сутки после того, как мы его получили. Ничего. Еще часок и выедем.
Хауэр в ответ только скептически хмыкнул.
***
Прибывшая на место зондергруппа Конгрегации застала идиллическую картину: полдюжины городских стражников разгребали полуобгоревшие развалины какого-то строения, вероятно, и бывшего прежде логовом опасного малефика.
— Келлер! — окликнул знакомый недовольный голос. Обернувшись, шарфюрер столкнулся взглядом с особо уполномоченным следователем Конгрегации Куртом Гессе. Выражение лица последнего соответствовало тону его голоса.
— Гессе, — меланхолично кивнул Келлер. — Как я вижу, вы снова успешно справились без нашей помощи.
— Да вас только за смертью посылать, — покривился следователь. — За такое время этот сукин сын ушел бы три раза! Сколько я должен был вас ждать? Неделю?
— Вы когда отослали запрос? — сухо поинтересовался шарфюрер.
— Три дня назад. Утром. С голубем, между прочим.
— А брать его когда отправились?
— Позавчера на рассвете. Ситуация была критической! И с каких пор я должен вам отчитываться, Келлер?
— Я так и думал, — вздохнул тот. — Гессе, если бы мы даже выехали через две минуты после получения вашего запроса, мы бы не могли появиться здесь раньше вчерашнего полудня. Крылатых лошадей в конюшнях Конгрегации почему-то до сих пор не завели. Так что основное веселье пропустили бы в любом случае, а с разбором последствий, как я вижу, отлично справляются и местные.
Гроза малефиков, стригов и ликантропов Молот Ведьм только покривился в ответ и ткнул в сторону от развалин:
— Отрядите двух-трех парней для охраны арестованного. Эти хранители покоя честных горожан ему на один зуб, а если я продолжу бить его по голове и дальше, до костра он не доживет.
Келлер покладисто кивнул и поманил двоих зондеров, наблюдавших за беседой начальства со следователем с наименьшего расстояния, сделав вид, что не замечает плохо спрятанных ухмылок на их физиономиях.
Размер: драббл, 764 слова
Пейринг/Персонажи: Курт Гессе, семья Дурсли
Жанр: кроссовер
Краткое содержание: однажды утром маленький Курт проснулся, и все было не совсем как всегда...
Сегодня он проснулся за несколько минут до того, как тетка заколотила в дверь чулана, где обитал ее нелюбимый племянник. Если бы в этом самом чулане было окно, первые рассветные лучи как раз весело и щекотно скользнули бы по векам спящего мальчика, пробуждая его к дневным радостям и приключениям. Но подобные вещи с некоторых пор случались в жизни других мальчиков: например, таких, чьи родители не умерли, или таких, кому повезло иметь любящих родственников в качестве опекунов. Он не принадлежал ни к первым, ни ко вторым, а посему нежиться на тонком матрасе под свалявшимся одеялом в обществе мышей и пауков ему оставалось совсем немного.
— Эй! А ну вставай! — неприятный теткин голос ознаменовал окончание долгой минуты пребывания между сном и явью.
— Уже иду! — неохотно отозвался он. Отмолчаться было нельзя. Иначе любящая тетушка через минуту заявилась бы в его конуру с тяжелой скалкой. Уворачиваться от скалок, сковородок и другой утвари было привычно. Только не в махоньком чулане. Тут захочешь — не попрыгаешь. Зажмет в угол и выдаст от всей души. Размазывай потом сопли и отмывай кровищу.
Он поднялся и вышел на кухню.
— Посмотри за завтраком. И чтоб ничего не сгорело! — приветствовала его тетка, скрываясь в жилых комнатах.
На столе уже стояли четыре тарелки, и он от удивления чуть в самом деле не забыл убрать снедь с огня. Когда тетка была в добром расположении духа, она, бывало, кормила его. Но чтоб вот так, со всеми, за столом, из тарелки? Многажды битая спина сразу подсказала: не к добру это.
— Хлеба порежь, — велела возвратившаяся на кухню тетка. Сама она принялась раскладывать еду.
Он послушно взялся за хлеб и нож, но то и дело оборачивался поглядеть, кому сколько положат. Может, ему и не дадут ничего. Даже наверняка не дадут. Посадят у пустой миски смотреть, как другие трескают. Надо бы не пялиться на тетку, а стащить кусок хлеба, пока та не смотрит.
Не успел. Загляделся, расслабился, разинул хлебало да и смахнул горбуху недорезанную на пол. А тут как раз тетка возьми да обернись. Будто глаза у ней на затылке. И он понял: сейчас будет бить. Вот что в руке есть, тем и будет. Аж подобрался весь.
— Криворукий паршивец! — закричала тетка, но даже не замахнулась. Только руками всплеснула, обратясь к как раз вошедшему на кухню дядюшке: — Ты видел? Мы его, неблагодарного, кормим, а он хлебом швыряется! Что родители непутевые, что сын под стать! Сам теперь ешь тот кусок, что по полу повалял!
Он замер, не зная, что и сказать. Чтоб тетка его ничем не огрела да еще кусок хлеба отдала? Уж она б скорее хлеб выбросила, а его голодным оставила. Про еду в тарелке он не то что заикаться, подумать боялся. Хотел лицо спокойное удержать, чтоб не дать повода взъяриться, да не вышло. Очень уж некстати стрельнуло болью над переносицей, будто тетка все-таки огрела его по башке, а он и не заметил. Лицо поневоле скривилось.
— Ты мне тут покривляйся еще! — тут же взъелась тетка, но отвлеклась. На кухню вышел кузен.
Крупный, толстый мальчишка больше всего напоминал зачем-то вставшего на задние ноги борова. А любил он больше всего бить тех, кто слабее. Прямо как уличные мальчишки. Странно, что он до сих пор не научился уворачиваться от их тумаков с таким-то кузеном.
Боль над переносицей снова вспыхнула, на этот раз не спеша пропадать; мысли в голове будто в ответ на эту боль задрожали, начали путаться. Странным в первую очередь казалось то, как он мог забыть про кузена. Ведь и тарелки посчитал, и ничему не удивился. То есть удивился, конечно, но не тому, чему следовало бы: ведь он готов был поклясться, что у его дяди и тети не было детей.
— Гаррик-хлюпарик опять что-то натворил, — прошипел ему в ухо кузен, проходя мимо с противной гримасой.
За словами последовал ощутимый толчок, но он не увернулся; он вообще едва замечал теперь, что творится вокруг. Разум зацепился за странное имя, которым назвал его толстый кузен. Он откуда-то знал, что мальчишку зовут Дадли, но вот с собственным именем возникали сомнения. Он совершенно точно не был Гарри. Его так никогда не дразнили и не обзывали. У этого странно звучащего слова с придыханием на первом звуке вообще не было значения. А его зовут… ну, тетка зовет его сучонком, поганцем, мерзавцем и прочими бранными словами. А мама… мама, которая умерла всего год назад, а вовсе не когда ему был год, звала его… Куртом.
***
Курт проснулся в предрассветных сумерках в придорожном трактире. Реальность возвращалась к нему медленно и неохотно. В голове затихали остатки терзавшей во сне боли, за окном заорал первый петух. В соседней комнате за на всякий случай неплотно прикрытой дверью тихонько посапывала Нессель. В двух днях пути позади оставался полуразрушенный Бамберг… Сколько же еще ему будут сниться бесчисленные и разнообразные ветви и веточки Древа миров?
Journal information